Как просто заблудиться в чужом городе в такую ужасную погоду. Кажется, занесло его совсем не туда, хотя Грегори отчаянно цеплялся за ориентиры на карте. То ли карта была бракованной, то ли у него резко возникла болезнь топографического критинизма, то ли это все банальное отсутствие гуглмап по причине того, что мобильный так и не пришел в себя после воздействия на него погодных условий. Стид вспомнил, что заряд аккомулятора был почти полным, когда он выезжал из борделя на выполнение просьбы Гизеллы.  И сейчас он переживал, что ей так долго приходится его ждать. И заказ тоже, ведь Грег прилично подзадержал кондитера с его работой. Оборотень попытался было отыскать хоть один телефон-автомат и сообщить, что заказ скоро будет, а он заблудился, возможно, вампиресса поможет ему выбраться. Хотя как, ведь он сам не знает, где находится.
Какие-то небольшие домики, красивые, ухоженные, мокли сейчас под проливным дождем, второй день пожирающим город со всеми его потрохами, мелькали за окнами машины, «дворники» которой еле справлялись с тем, чтобы давать сидящему за рулем парню хоть какой-то обзор. Надо было как-то отсюда выбираться, но куда. К тому же, проехав еще чуть-чуть, автомобиль стал, как вкопанный, скорее всего, увязнув в грязи, или просто решил отдохнуть от такого тяжелого трудового дня.
- Твою же мать! – Стид попытался завести своего транспортное средство заново, но оно будто умерло. Грег сложил руки на руле, с тоской водружая на них голову. Как он устал от проливного дождя. Нет, скорее не так – он устал бежать. Первый раз он почувствовал усталость от той истории, в которую он влип не по своей воле даже. Возможно потому почувствовал усталость, что добравшись до Мюнхена и встретив Гизеллу, он расслабился, почувствовав запретный, по словам мистера Гримма, след из прошлого, которое никак его не отпускало, держало сетями до тех пор, пока он не отомстит.  – Пофилософствовать можно и потом, - предложил себе вслух Грег, отрываясь от руля. Надо было что-то срочно предпринять. Напротив него стоял небольшой, красивый дом. Несмотря на буйство погоды, нельзя было не увидеть красок цветов, которые то ли вились, то ли в чем-то росли на длинном балконе второго этажа, но разглядеть что-то более подробно было совсем сложно.
А вдруг ему повезет, и добрые хозяева, пусть и немцы, пустят незнакомца в своей дом и дадут ему возможность поговорить по телефону с Гиз, он как раз и адрес узнает, куда приехал. Стид выскочил из машины, успев за пару мгновений включить сигнализацию (хотя он был уверен, что в такую погоду даже нормальные угонщики сидят дома) и рванул к дверям, нажимая на кнопку звонка. Пары секунд хватило, чтобы дождь отыгрался на нем так, что вся одежда вымокла и прилипла к телу, равно как и волосы. Хотелось скорее скрыться от такой невероятной погоды, хотя бы на полчаса. Грег все же не был уверен, что его пустят, учитывая, что он насквозь промок. Кому захочется создавать себе лишние проблемы – незнакомец, который вторгается на их территорию в попытке залить полы и ковры водой.

Ждал он, как ему показалось, слишком долго. Дождь, казалось, заливал со всех сторон сразу, даже оттуда, откуда теоретически его быть просто не могло. Наконец, услышав шаги где-то в глубине здания, он обрадовался. Хотя бы какой-то шанс на то, что его даже если не пустят внутрь, то хотя бы объяснят, как добраться до центра Мюнхена, а оттуда он сориентируется, или смогут вызвать аварийку, которая бы завела его (сейчас – его) трижды проклятый автомобиль, который совсем «вовремя» заглох. Он уже подготовил пламенную речь, но слова застряли где-то в горле, когда на пороге дома появилась юная мисс в столь коротком одеянии. Кажется,  вид Стида, мокрого, растрепанного, от дождя с еще больше завившимся прядями волос, с которых лило ручьем, несколько шокировал этого ангела. И вот сейчас Грегори понял, насколько мелодичен немецкий язык. Ему нравилось слышать, как на нем говорит Гизелла, но сейчас даже простые будничные фразы из этих пухлых розовых губ звучали песней.
Милая девушка, совсем подросток, позволила ему войти. Он сделал несколько шагов внутрь и остановился, замер, как вкопанный, чтобы не портить лужами убранство дома.
- Sorry, - смутился он, вдруг поняв, что смотрит на бюст блондинки, развитый даже не по годам – наверняка, сверстницы завидуют, и может быть, даже дразнят. Но вот возраст этой блондинки говорил о том, что на эту часть тела таким взрослым парням как он, засматриваться не стоит, и Стид опустил глаза вниз, отчего он уставился на ее стройные ноги, обнаженные коленки, и честно признался себе, что оторваться от этого зрелища сложно, надо делать вид, что смотрит он в пол. Немецкий его был с ярким английским акцентом, и наверное, совсем плох. – Где ваши родители, я хотел бы узнать, могу ли я позвонить, чтобы вызвать аварийную службу для моей машины, она заглохла перед вашим домом.
Он взглянул на лестницу, ожидая появления кого-то из взрослых, но чутье, равно как и слухи, говорили ему, что девочка в доме абсолютно одна. Но возможно, ему это казалось – после такого буйного дня, вернее, двух дней. Грег уже отчаянно не доверял всем своим пяти чувствам. Нужно было смотреть в пол, в пол, а не на маленькие ступни юной фройлян, не на пальчики, которые привлекли его внимание, чуть пошевелившись. Он отметил про себя, что ноготки, скрытые белыми носочками, были накрашены. Совсем маленькие и аккуратные пальчики с накрашенными ноготками. Никаких мыслей, никаких фантазий быть не должно, да с ним никогда такого не было. Но он никогда и стоял нос к носу с девушкой-подростком, так… невинно и вместе с тем откровенно одетой.

Какой-то детский трепет обуял волчью душу – ведь как совпадали их вкусы. Он всегда был поклонником фильма ужасов, и количество ужастиков очень обрадовало Грегори. Еще обрадовал факт того, что ему предложили помощь. Конечно, если бы сюда сейчас нагрянула полиция, его стопроцентно бы обвинили в педофилии. Один в доме с девочкой, вернее, с вполне оформившейся девушкой-подростком, которая пригласила его, а он не смог отказаться, как уверял себя Стид, из-за ужасной погоды.
Разувшись и метнувшись в сторону ванной, Стид принялся снимать прилипшие к коже мокрые вещи. Очень приятно было остаться обнаженным, скинуть с себя груз мокрой одежды и нырнуть в душ под струи теплой воды, совершенно отличающейся от той, что издевалась над ним последнее время. Он прикрыл глаза, запустив руки в волосы, греясь под теплыми струями душа, встряхивал головой и тихонько отфыркиваясь. Грег отчаянно надеялся, что маленькая хозяйка дома, младшая, вернее, не будет против, что он воспользовался душем. Пара минут, он уже выходит, вытираясь обещанным полотенцем, втискивается во влажные джинсы. Взгляд его прошелся по вещам на крючке, но обещанной футболки там не обнаружилось. Вытирая полотенцем мокрые волосы, Грег приоткрыл дверь из ванной.
- Фройлян! Мисс! Вы обещал мне фуболку! Могу лия получить ее, с вашего позволения! – Ему показалось, что в зеркале что-то мелькнуло, какой-то силуэт, но возможно, что это была только игра света, ничего более.

Футболка явно оказалась по ту сторону двери. "Хорошо, что не по ту сторону зеркала": вспомнил Грег Льюиса Кэрролла. Что про него было известно? Он был отличным писателем, а еще - он очень любил молоденьких девочек, даже рисовал без одежды, конечно, с разрешения родителей? Как родители могли оставить эту юную мисс одну? В такую погоду мало кто выходит на улицу, а если выходит, то с явно недобрыми целями. Вдруг воры, а вдруг кто еще похуже, а этот ангел открывает двери безо всяких опасений. А еще этот ангел так и не донес ему одежду. Хорошо, что до пояса Стид все же одет.
Он присел на корточки, протянул руку и попытался было дотянуться до упавшей на пол вещи, но она слишком неудобно лежала, поэтому пришлось высунуться и схватить капризную футболку. Сухая одежда, хотя бы часть ее, уже грели Грегори, если не физически, то хотя бы морально. Он вышел из ванной и направился к телефону. Дом был большим, и незванным гостям, если бы они решили войти не в дверь, а забраться другим способом, несложно было бы оставаться незамеченными какое-то время, учитывая, что телевизор работал на приличной громкости. Бросив взгляд в сторону добрейшей молодой хозяйки этого дома, которая старательно готовила ему какао, заботясь о его здоровье ("Какие у нее ноги" - да что за мысли лезут в его голову!), Грег принялся звонить сначала в справочную. Телефон хрипел, сипел, издавал вместо гудков странные звуки, но, наконец, на том конце провода ответили, порекомендовав пару ремонтных служб для его покинутого под проливными струями дождя четырехколесного друга. Начался второй этап сражения со связью. Стид уже отвык пользоваться стационарным телефоном, но сейчас тот был спасительной нитью со внешним миром, где этот дом сейчас оказался для него островом спасения. Недовольный холодный голос, ответивший ему, сообщил, что в связи с непогодой ("Черт, а ведь пока она сидит, халат задрался слишком высоко, ведь видно..." - да что такое, он заглядывает девочке-подростку под халат. Там ничего особо не видно, а он пытается рассмотреть - глупость какая)...
- Повторите пожалуйста, плохо слышно. - Грег понял, что у него пересохло во рту, и он сейчас бы выпил не чашечку, а целую кастрюлю какао, а может быть, чего-то и покрепче. Голос, ставший еще более недовольным, объяснил, что сейчас все машины на вызовах, и если он оставит им адрес, где он застрял, то они постараются в течение часа прислать к нему помощь. Грегори прикрыл ладонью трубку и кашлянул, привлекая к себе внимание. Какие у нее прекрасные, невинные глаза, и цвет какой потрясающий, а он тут думает всякие пошлости, но боги, какая у нее грудь - Грег даже забыл на пару мгновений, что хотел сказать. Или спросить.
- Мисс, скажите, а какой у вас адрес? - Тихо поинтересовался он, когда мысли вернулись в нормальное русло. И вновь в трубку: - Извиняюсь, подождите пожалуйста, несколько минут.

Грегори понял, что он не удержит сейчас чашку в руках, стоит только взять, опрокинет, и преимущественно на себя. Возможно, это бы его хотя бы как-то отвлекло от разглядывания этого милого бутона, который вот-вот распустится окончательно, превратившись в прекрасную розу. Бутоны... распустится... Слова эти хитрой мозаикой трансформировались в мыслях Стида, который внезапно представил, как выглядят бутоны сосков юной девушки, совсем девочки, если бы она была чуть более распущенной и скинула бы сейчас халат. Грег поймал себя на мысли, что наверное, это создание абсолютно девственно, по тому, как она активно краснеет, вполне возможно, что у нее в интимном плане еще никого не было. Внезапно в голове появилась мысль, что можно наброситься прямо тут, забыв обо всем, содрать халатик, единственное, что отделяло сейчас внезапно такое желанное тело юной красотки, повалить на пол и заняться яростным, бурным, жестоким сексом, не слушать ее просьб о том, чтобы он прекратил, перестал делать ей больно, а потом - она будет об этом просить, будет просить не останавливаться, ведь наверняка ей понравится, ей, такой бесстыдно привлекательной, сексуальной до нельзя несмотря на юный возраст. Стид сам испугался таких мыслей. А еще понял, что девочке пусть и не слышно его мыслей, зато многое может быть видно, учитывая, как он возбудился. Он тотчас же встал на ноги и направился к бару, смущенно улыбнувшись:
- Благодарю, мисс, - он отчаянно надеялся, что его дыхание и внезапно ставшим хриплый голос не выдадут его. Оборотень проклял тот момент, когда не подумал, что ему позарез могут понадобиться таблетки в чем-то водонепроницаемом, от которых в обычной упаковке в дождь ничего не осталось. А еще он надеялся на то, что глаза его не меняли предательски цвет в оранжево-желтый.
Грег не понимал, что с ним такое творится. Он даже забыл, что собирался позвонить Гизелле и сказать, что поручение он исполнил, вот только застрял в доме... маленькой волшебницы, которая то ли испуганно, то ли просто не понимающе смотрела на него. Какой румянец, какая светлая кожа. Встречая таких, поэты писали самые потрясающие стихи за всю их творческую деятельность, художники рисовали их портреты, музыканты посвящали им свою музыку. А еще с ними занимались сексом. Грег понял, что это даже не то слово, которым стоило называть тот процесс, о котором он грезил уже некоторое время, находясь с хозяйкой дома. Почти на автомате он открыл бар, взял бутылку виски и стакан, налил себе - хотелось до краев, но нельзя никогда злоупотреблять гостеприимством. Что Стид, впрочем, по своему разумению, делал уже только тем, что думал о девочке. В Германии, как он помнил, возраст согласия был с 14 лет. Интересно, ей уже есть четырнадцать.
Соски... как они у нее торчат. Ну и что, с другой стороны, погода довольно прохладная, девочка просто замерзла. Но почему эти маленькие, идеальные сосочки ее пухлых грудок начали так бесстыдно себя вести, когда он появился в этом доме?
Стид решил провести разведку боем.
- Я не представился, - виски согревал, даже придал какую-то дурацкую уверенность в себе. Голос больше не дрожал. - Меня зовут Грегори Стид, я только недавно приехал из Англии к своим друзьям, осваиваюсь в вашем городе. Мисс, позвольте узнать, как вас зовут, и еще - как вашим родителям не боязно вас оставлять одну. Хотя если вам уже есть четырнадцать, наверно, это придает им уверенность в вашей сохранности. Вы так спокойно открыли мне дверь. А если бы это были грабители? - На самом деле ему чертовски было интересно узнать, сколько подростку лет, потому что если возраст согласия уже был, ему можно было не беспокоиться, ведь это уже никак не считается педофилией. Если же нет, Грегу было страшно стыдно признаться себе в том, что оказывается, он не без греха, он засматривается на детей. Ужасно... ужасно хочется хотя бы поцеловать ее, коснуться ее губ своими, и ладно, можно обойтись без жестокости, можно быть мягким, ласковым, гладить девочку, как котенка, гладить спину, плечи, руки, бедра, грудь. Сжимать и смотреть, как юный ангел тает от удовольствия в его руках.
Стид вновь поймал себя на мысли, что смотрит на грудь девочки и отвел взгляд. Откуда у него эта дурацкая манера - пялиться на что-то?

Отредактировано Грегори Стид (2012-06-21 09:11:07)

Он почувствовал на себе взгляд девочки, изучающий и не менее пристальный, чем его. И наверняка она заметила то, что оборотень крайне возмущен, ведь современные девочки довольно подкованы в таких вещах, как секс. Особенно немецкие, наверное, учитывая, что если Япония - страна Восходящего Солнца, то Германия - страна Буйного Секса. Сразу представились сцены траха с "лолитами", актрисами, которые выглядели как тонко-звонкие девочки, но им было как минимум 16-18 лет, а тут - самая что ни на есть "лолита" живьем, перед ним в одном халатике и крайне целомудренных трусиках ("Сорвать бы их зубами к чертовой матери!"), да с такой грудью, что глаза отвести невозможно, но Грег преодолел это в себе и бросил взгляд за окно, где дождь все лил и лил, будто назло ему, шепча что-то на этот раз явно весьма похабное, пошлое, развратное, нашептывая, вздыхая, постанывая всей мощью стихией.
Стоило ему только отвлечься на погоду, как из милого ротика прозвучало "Меня Вэл зовут, очень приятно". Именно на этой фразе Стид обернулся и увидел, как грудки девочки, словно мячики, качнулись вверх-вниз. Оборотень тут же почувствовал себя персонажем интернета, одним из, в глазах которого при виде красивых девушек с большой грудью (возможно, не самой большой, но красивой) появляется надпись "Boooooobs!". На этот раз оторвать от Вэл, как представилась ему юная немка, было практически нереально. Он даже рыкнул куда-то в стакан, заволновавшись сильнее и подливая себе виски.
- Надеюсь, ваш отец не обидится, - алкоголь расслаблял обычно, так что родители девочки не просто не обидятся, они возблагодарят небо, что стакан с виски отдалит его на шаг от того, чтобы не наброситься на эту малолетнюю красотку и не отыметь ее по полной. - Да, конечно, они должны скоро приехать и помочь мне. - Грегори достал сотовый, встряхивая его. Все же виновата чертова вода, много-много воды. Может, вынырнуть под дождик, охладиться под предлогом того, что надо выйти проверить машину. А что там проверять? Что она не уплыла?
Кстати, а ведь верно, нет ей 14 лет, так что... Надо охладиться. Странная будет причина того, что надо машину проверить. В ванну опять сходить, что ли, тоже под каким-нибудь предлогом. О, сказать, что он там что-то оставил. А девочка в этот момент устроилась на диване, показывая ему картинку на экране телевизора. Грегори, погруженный в свои крайне пошлые мысли, сначала подумал, что там действительно какое-то порно, и с облегчением понял, что это какой-то ужастик, где вампир кусает свою жертву. Но выглядело в ходе событий это действо крайне сексуально. Вот только фильм Стид в упор не помнил.
- Если честно, не знаю. - Еще одна возможность отвлечься - это посмотреть хороший сюжетный фильм, да, особенно фильм ужасов, которые всегда захватывали парня. - Если вы хотите, я могу составить вам компанию в просмотре фильма до приезда помощи моему автомобилю. - "И мне": добавил он про себя.

От сорвавшегося с ее губ "Хочу" Грегори даже вопрос забыл, который задавал. Хочет. Хочет, чтобы прямо сейчас, забыв о дурацком фильме, каким бы он ни казался пошлым, он стиснул ее грудки обоими руками, а потом погонял между ними свой член, касаясь этих самых нежных, розовых губ, маленького аккуратного ротика. Интересно, как бы она отнеслась к оральному сексу, к банальному, простенькому, незатейливому минету, не очень глубокому - для нее? Вдруг, ей бы понравилось, да, вдруг она хочет в рот? Или же хочет того, чтобы он раздвинул ее стройные ножки, покрыл бедра поцелуями, а затем - поиграл язычком с ее клитором, заставил бы ее стонать, а пока она бы кончала от таких ласк, он бы уже преодолел все преграды пальцем и нашел бы то самое заветное место, которое заставляет всех представительниц женского пола извиваться от удовольствия и умолять не останавливаться. Хочет, чтобы он вошел в нее, уже на всю длину своего немаленького члена, хочет... чтобы он посмотрел с ней фильм? Так или иначе, Стид невероятными усилиями сдерживал порывы своего организма. Это было невыносимо, внутри ныло все, а девочка, наверно, даже не подозревала, в какой она опасности рядом с ним.
Невероятно, но ему удалось отвлечься на фильм. Он так думал, сидя на диване рядом с Вэл и закусив губу. В особо страшной, как показалось девочке, сцене, блондинка уткнулась носом в ее плечо, тихо вскрикнув. И тут оборотень решился позволить себе чуть-чуть больше, чем ранее. Если до этого он просто разглядывал девочку, то сейчас он приобнял малышку за плечи, уткнувшись носом в ее волосы. Рука его поглаживала юную фройлян по плечу.
- Тише, тише, это только фильм, наши победят. - Улыбнулся он. Запах. Это то, что сводило с ума окончательно. Было в нем что-то от ребенка и от взрослого одновременно. Шоколад, сливки, молоко, ваниль, цветочный запах духов, даже то самое какао, которое она ему готовила. Что-то еще, что-то неуловимое. Хотелось попробовать это на вкус. Хотелось слизать этот безумный коктейль с ее кожи, раскатать на языке, проглотить, хотелось пройтись пальцами по совсем невидимым светлым волоскам на такой же светлой коже, ощутить ее от начала и до конца. "Хочу": эхом недавнего прошлого прозвучало в голове. Ему же сейчас хотелось хотя бы прикоснуться губами к этой изящной шейке, пощекотать языком, поцеловать подбородок, а потом уголок губ, которые сейчас были сжаты в легком испуге от происходящего на экране. - Не бойся. - Голос опять стал хриплым и дрожал. Стид несколько раз быстро сморгнул, стараясь успокоиться и не дать зверю внутри себя хоть как-то проявить себя.

Отредактировано Грегори Стид (2012-06-22 07:28:00)

Он даже не заметил, как его рука оказалась у нее на бедре, и вдруг оказался перед крайне сложным решением - убрать руку или оставить ее на ножке девочки. Почему на этот раз он выбрал второй вариант, это же было неправильно - такое себе позволять, несмотря на все свои грязные фантазии. А Вэл уже обнимала его, успокаивая, что не все в фильме так страшно.
- Мне не страшно, мне страшно интересно, - начал было он, но тут малышка задала очень интересный и сложный сейчас для него вопрос. Ей было уже много лет, и пора бы ей уже знать такие вещи, но вдруг родители не просвещали ее в данном вопросе, и с подружками на такие темы не заговаривала. Девочки разные бывают. Почему же она решила спросить об это именно случайно забредшего к ней в гости мужчину. Может, потому, что проще разговаривать порой с посторонними людьми, чем с родными. Хотя бы потому, что часто родители отвечают, что детей нашли в капусте, а лучше детям не врать. Надо было как-то выходить из ситуации, возможно, хотя бы рассказав правду.
- Ну, во-первых, у вампира с человеком быть детей не может, - вдруг он вспомнил на какой-то момент про Гизеллу, которая там его ждала, и отчаянно понадеялся, что заказ уже привезли, ворчливый по началу, но милый и крайне горячий в постели кондитер ему пообещал (еще на мгновение он вспомнил, что именно они вытворяли в спальне наверху кондитерской, и рука непроизвольно чуть сжала пухлое бедрышко девочки), и решил, что уже стоит дождаться ремонтников и добраться с ними хотя бы до центра города, чем беспокоить ее своими звонками, отрывая от приготовления к празднику. - А почему дети появляются... - Он посмотрел в эти невинные, прекрасные глаза в обрамлении пушистых ресниц, буквально кожей почувствовал ожидание ответа на такой спонтанный и такой простой вопрос. - Понимаешь, когда люди живут вместе, они... занимаются любовью. - Он бросил взгляд вниз, будто пытался где-то на полу найти ответ, который бы сразу устроил обоих и удержал от дальнейших расспросов на тему. - Это когда два человека физиологически... - Грегори выдохнул, понимая, что смотрит уже не в пол, а на грудь девочки, и что с этого ракурса ему отчетливо виден маленький розовый сосок. На пару минут он опять потерял дар речи, это можно было списать на раздумье, но вот румянец, который выступил на слегка заросших щеках - чем можно было объяснить его? И опять в горле пересохло. - Есть определенные органы у людей, у мужчин и женщин, которые для этого должны взаимодействовать. Я думаю, по тому, что именно люди прикрывают на себе на пляже, - о, кажется, мысль в голову пришла отличная. Хоть какая-то мысль, кроме той, что он хочет обнажить эти грудки, взять в рот маленькую вишенку-сосок и раскатать на языке, - ты можешь догадаться, какие органы у людей считаются интимными. Вот они активно участвуют в процессе создания детей. И не буду врать, дети после этого не всегда получаются. - Он чуть было не ляпнул, что это довольно приятный процесс, но тогда расспросов точно не избежать.

Он уставился в этот самый манящий разрез. Невозможно было избежать той самой фантазии, в которой его член ходит между двумя пухлыми мячиками ее грудей, а Вэл ловит стоящее его естество ртом, и до глотки или за щеку. Хотелось положить руку поверх руки малютки, сжать сильнее, Грег уже был на грани срыва. И, проклиная себя, он таки положил руку, ладонь которой была больше, чем маленькая ладошка девочки вместе с пальцами.
- Понимаешь, они... почти интимные, на грани. - Стид облизал губы, продолжая не сводить взгляд с груди девочки. Понимая, что вторая его рука все еще на ее бедре. Еще чуть-чуть, еще немного, и он слетит с катушек, плюнет на все и точно трахнет ее. Пальцы руки его поползли вверх, приподнимая халатик и добираясь до трусиков. - Я не стал бы тебя наказывать... ведь ты хорошая девочка, - это был не вопрос, а утверждение. - Пока что... - В глазах блеснул янтарь, дыхание участилось, ему показалось, или он учуял запах ее соков. Девочке нравится, или это фантазия ему рисует такие миражи? Пальцы готовы были подняться еще выше под халатик, но тут раздался звонок телефона, будто гром среди ясного неба. Хотя какое оно сегодня ясное? Грегори был готов даже зарычать от разочарования, что их прервали, но... пара мгновений, он приходит в себя, убирая руки, понимая, что даже то, что он только что сделал, выходило за все доступные рамки, что уж говорить о том, что он только что собирался сделать.
Ему стало не по себе.
- Мисс, вам надо поднять трубку. - Он отсел, добираясь до чашки с какао, чтобы уже остывшим напитком промочить горло. - Возможно, это те самые ремонтники, которых я жду. Я слишком загостился у вас. - Оборотень улыбнулся смущенно и мягко. - Благодарю вас за помощь и компанию. - Мужчина поднялся, искренне надеясь, что это действительно приехали за ним и его машиной.

"Хороший": назвала она Стида. Нет, он чувствовал себя ужасно - от тех мыслей, которые лезли ему до этого в голову и от того, что он по прежнему так думал. Грег буквально ощущал ту грязь, которая проникала ему под кожу вместе с отвратительным приговором "педофил". Вернуть зонтик? Может, проще было бы не брать его? Поцелуй Вэл в уголок губ вообще был контрольным. Оборотень отступил на шаг, чуть было не врезавшись в закрытую дверь, но тут же взял себя в руки.
- Хорошо, Вэл, я обязательно верну. В скорейшем времени. - Неужели где-то там, на задворках сознания он хотел вернуться. Но ведь родители будут дома, хотя чем черт не шутит. Все новое и новое открывал в себе Стид. Оказывается, он не хотел, чтобы мама с папой присутствовали при следующей встрече. Но ведь ему только и надо, что вернуть услужливо предложенный зонтик. - Ты тоже очень милая. А адрес я запомнил! - Он улыбнулся, ощущая себя Волком, который недавно перекусил бабушкой и решил оставить Красную Шапочку на закуску. Назвав адрес, он чуть поклонился. - Еще раз благодарю, Вэл. Я запомню нашу встречу. - Грегори взял руку девочки и поцеловал, как положено истинному джентльмену. А вот возбуждаться от поцелуя крошечной ручки джентльмену не следовало, поэтому подхватив свои вещи, быстро сунув ноги в еще мокрую обувь и не забыв зонтика, он буквально пулей вылетел на улицу, успев таки этот зонт раскрыть.
Сквозь поток воды (второй день, а может, и четвертый, или даже седьмой - настоящий библейский Великий Потоп - Стид не знал, сколько погода бушевала тут до его приезда) была видна его машина и еще одна, которая включила аварийники. Брюки сразу вновь намокли, когда он подбирался к ним.
- Мы довезем вашу машину до нашей мастерской, - обрадовали его "дружелюбные" мокрые работники эвакуатора. - Если только наша машина не решит поступить, как ваша. - От этой перспективы ему даже не по себе стало, но прямо тут такой аварии не произошло. Можно было надеяться на лучшее. Пока он ждал от техников помощи автомобилю, он все смотрел в сторону дома, пытаясь разглядеть окна, вдруг Вэл тоже выглядывала его.

--> Улочка на окраине

Он появился в поле уже почти к наступлению ночи. Вокруг лил дождь, но рыжеволосый парень оставался абсолютно сухим. Окинул местность взглядом - милые маленькие домики обеспеченных людей, не отказывающих себе в роскоши. Их банковские счета ломятся от денег, столы - от качественной, натуральной, модной сейчас еды, а шкафы от дорогих нарядов самых известных домов мод. Здесь люди забывали о Боге, радуясь жизни во всех ее аспектах, пусть даже по-немецки правильно и чопорно. Они все еще ходили в церковь, нет, не потому, что верили, потому, что так было правильно, а еще можно было показать себя и посмотреть на других. В одном из домов дружная семья - толстый папочка с бутылкой пива, мамочка - тоже с пивом и чипсами, и их чадо - со стаканом сока, но поглядывающее на пиво (ох, родители не знают, что их чадо за пределами дома не такое уж непьющее, а оно считает себя взрослым, почти 12 лет, почему бы не побаловаться пивом, которое они с друзьями украли в магазине!), убивают время за телевизором - какая-то глупая немецкая комедия, в другом доме блондинка кормит свою маленькую собачку, потом кладет себе на тарелку по количеству еды треть от того, что положила своему питомцу. Молодец, следит за фигурой, у нее так по-современному торчат уже кости бедер, и даже можно пересчитать ребра. Грудь? Нет, не слышала. Тут - трахаются. Родителей нет, и девочка привела своего парня. А парень, не будь дураком, захватил камеру, и теперь покажет, как он "жарил эту дуру, а говорила - не даст!".
Он оказался у дверей нужного ему дома. Интересно, Вэл занял уже существующий дом или создал новый, под свой вкус. Если так, то в наличии вкуса отказать было нельзя. Открыв дверь, демон понял, что и в фантазии отказать нельзя было тоже. Как же тонко искушал оборотня Вэл - Самаэлю ничего не стоило просмотреть эти события прошлого, оставившие отпечаток в настоящем. Конечно, можно было бы в нескольких местах сделать иначе, так сказать, контрольный в сердце, разум и член заодно, но и так все было миленько и со вкусом. Не спускал глаз с груди Вэл, чуть не завалил ее прямо тут, но стоически держался, и спрашивается, зачем? Ловил бы момент, трахнулся бы хорошенько, и разошлись каждый при своем, а вот по части совести - это уже не к ним, а к светлым. "Все-таки придет зонтик возвращать": Самаэль рухнул в кресло, достал из кармана штанов MP3-плеер. "Моя любовь найдет тебя в Раю и Аду, Моя любовь - она не терпит разлук. По стеариновому следу я за тобой пойду, Моя любовь - мой и твой спасательный круг". Глупая песня, которая так всем понравилась, люди слишком падки на слово "любовь". Сэм закрыл глаза и улыбнулся, ему нравилось слушать свои песни в исполнении себя любимого. Он чувствовал, что еще немного, и Вэл вернется домой. Интересно, скучал ли? Улыбка демона стала по-змеиному хищной и ехидной.

Самаэль растянулся в широчайшей улыбке, во все 32 зуба, идеально прямых и белых. Он с удовольствием пронаблюдал, как виляя бедрами, демон в облике девочки-подростка, процокал на каблучках к бару.
- Пингвины живы, здоровы и передают тебе привет, - отозвался он. - А сюда я приехал отдохнуть от привычной суеты, трусиков поклонниц и прочих радостей жизни. Дом, милый дом, - обвел он рукой пространство комнаты. - Я так соскучился по тебе... сестричка. - С чувством проговорил он, поднимаясь с дивана, подходя к девочке, уставившись ей в вырез. - Отлично придумано, как так и было. - Оценил он, покачав головой. -Если честно, я думал, что я появлюсь, тут меня встретит братик, а тут такой приятный сюрприз - внезапно у меня сестричка! - Глаза, ставшие черными, сузились. - И вижу, ты времени даром не теряешь.
Внезапно включился телевизор. Будто сцена из порнофильма - водитель везет молоденькую пьяную нимфетку, вот он засовывает ей руку в трусы, вот наяривает пальцами, вот проталкивает их дальше, а ее рука - у него в районе паха.
- Все довольны, все счастливы. - Оценил масштаб работы Самаэль. - И его сыновьям это тоже понравится, я уверен. Во всяком случае, этот человек умеет пользоваться той штукой, что у него в штанах, в его то возрасте у многих под сорок даже не стоит. Кстати, инцест довольно забавная вещь, особенно между отцом и сыновьями, или между братьями, никаких детей. С другой стороны для братиков с сестричками или для мамаши с сынком сейчас есть столько средств предохранения. Прогресс великая вещь. - Демон уставился в экран, потом посмотрел на Вэл, улыбаясь. - Братишка, то есть - сестренка, а как ты относишься к инцесту. Я действительно очень соскучился. Суета, толпа народу вокруг, фанаты, а мне так не хватало родного плеча! - Все это было сказано довольно эмоционально, но в буквально в каждом слове сквозила ирония.

Демон с удовольствием наблюдал за всеми хитростями Вэл, знал, как ей сейчас хочется устроить ему за его внезапное вторжение холодный душ из содовой. Можно было всего лишь подтолкнуть крышку, ведь предметы материального мира такие послушные, поддатливые, а Вэл опять играет в человека, можно сказать, мастерски, но сколько возможностей теряется при этом. Пуговицы на рубашке Самаэля оказались расстегнутыми, он облокотился обеими руками о стол.
- Сестричка, не тряси бутылку так активно, а то она может внезапно открыться, ты обольешься, станешь совсем мокрой, - звучало это весьма двусмысленно, ведь он знал, как человеческое тело чувствительно, а в их случае - еще и требовательно. Жить тысячелетиями, познавая грани удовольствия до малейших деталей, въедаясь в подробности, пробуя на себе одно за других, перебирая, сравнивая, анализируя, пропуская через себя и выпуская наружу - разве это не прекрасно. Если имеешь хоть малейшую возможность - используй ее. Ему вспомнился замечательный фильм про добрейшей души человека, доктора, которого, кажется, звали Ганнибал Лектор. Фраза была отличая из фильма "Мама мне говорила - в жизни надо попробовать все". Это когда он в самолете предлагал мальчику попробовать мозги с горошком, человеческие мозги. - Но ведь через пару лет будет твердо! - Он вновь улыбнулся, широкой, обаятельной улыбкой, так часто появляющейся на экранах телевизоров, а также на обложках модных и музыкальных журналов. - Главное для него - верить в себя и не терять оптимизма, у него обязательно все получится. - Так приятно, когда тебя понимают, можно забить на эту их глупую мораль, на нравственность, о которой приходится врать. Тут даже врать не надо, и это радовало. - Милая сестричка, сделай мне коктейль, желательно в твоей туфельке, потом мы сядем на диван, близко-близко, и ты мне расскажешь все, что знаешь. - Он наигранно воздел глаза к потолку. - Крылатый пропал, а мы - виноваты, - демон встряхнул волосами, красно-рыжей гривой рассыпавшиеся по плечами. - Вот делать больше нечего, как с ними связываться. Или все же кому-то нечего? - Он задумчиво, все еще улыбаясь, посмотрел на "сестричку".

Поймал бокал, откуда-то взялась и оливка. Демон отпил, смакуя вкус на языке. Иногда полезло было появляться на земле, подготовить себе хорошенечко местечко, легенду, так, чтобы все повелили и порезвиться столетие-другое, размяться хорошенечко, посмотреть, чего еще нового придумали Его любимые люди, чтобы усложнить себе существование. А теперь не только люди, но и Светлые оттягиваются, молодцы! Хотя в то, что Ангел мог сам, по своей воле, отступить от плана Господнего, пропасть так, чтобы с концами, никто не видел, никто не знает, верится с трудом.
- Сестричка, ты слишком хорошо о них думаешь, они же без Его воли даже шага в сторону не сделают, шаг вправо-шаг влево... сама знаешь, что прыжок на месте - попытка улететь! - Казалось, что коктейль в бокале не кончается, - а то я бы посмотрел, как светлый, пачкая свои белоснежные крылья в крови, потрошит кого-то по собственной воле! Это может быть даже сексуальным, но это уже фантастика, быть такого не может. - Глаза, все еще черные, стали мечтательными, потом он отвлекся от мечтах о красном на белом, снова смерил Вэл глазами. - Не поминай Серафима, он скучный. Они все такие скучные. Все, как один. - Он вдруг оказался рядом с девочкой, кладя ей руку на колено, поглаживая кончиками пальцев. - Чего нельзя сказать о нас. Почему ты, мой дорогой, выбрал себе именно этот образ? Больше клюют? - В какой-то момент прикосновение руки к колену сделало их одним целым, он увидел, как бедную беззащитную девочку насилует в переулке какой-то грозный обдолбыш, трахает во все дыхательно пихательные, дерет как только может, со всей злости, выпуская наружу все, что накапливалось долгое время. Сейчас демон чувствовал их обоих, проникал в оттенки их сексуального возбуждения, пробуждал это в Вэл заново. Дождь, между ногами мокро, боль, боль внутри, желание сломать, желание быть сломленной, отголоски былого кайфа, страх, возбуждение, вот это был настоящий коктейль.
- И можно было без оливки. - Это было остро, бодряще, и - Сэм прекрасно знал, что это разозлит братца, но почему бы нет. Разве тот бы упустил момент подсмотреть за ним, попробовать подобное удовольствием на себе. Демон никогда не упускал такой возможности, считая, что глупо не использовать свои возможности.