Отредактировано Гизелла Байер (2012-12-08 02:38:56)

Услышав насмешливо-издевательский тон Леруа, Мириам с трудом сдержалась, чтобы не налететь на него, как разъяренная кошка. Но ограничилась лишь злыми взглядами, красноречиво говорящими, что она отомстит сразу, как только представится удобный случай. За себя. За своих близких. За вероломно преданного Макгилла. За всех. Отомстит. Обязательно. Девушка так увлеклась мыслями о мести, что пропустила мимо ушей слова Леруа о клетке. И до последнего была уверена – ее ведут обратно в каюту. Лишь когда офицер, который исполнял роль конвоира, распахнул перед ней дверь в трюм, и в нос леди Сэлби ударил резкий запах рома, пота и немытых тел, девушка испуганно отшатнулась, не желая заходить туда. Но спрашивать ее согласия никто не собрался. Офицер просто грубо втолкнул ее внутрь, ни на шаг, впрочем, не отставая. Мириам не сразу поняла – почему. И лишь когда оказалась в полумраке трюма, увидела множество внимательных глаз, услышала сальные шуточки матросов в свой адрес, осознала – какую еще шутку придумал Леруа. Этот дьявол в человеческом обличье, похоже, решил провести ее через все круги ада.
Офицер не шибко стараясь быть с Мириам вежливым, запихнул ее в клетку, защелкнул замок и ушел. Девушка же едва успела увернуться от тянущейся к ней через прутья лапищи кого-то из матросов. К счастью, вся рука через прутья пройти не могла – лишь несколько пальцев. Но от этого было не легче. Мириам поначалу просто металась загнанной зверушкой по клетке, пока не сообразила, что разумнее будет остановиться посредине, так до нее хотя бы не дотянутся грязные руки этих похотливых негодяев. Матросы смотрели на нее, как на неожиданное развлечение в их однообразной морской жизни, с гадкими улыбками говорили непристойности, пытались поймать за подол, а кто-то, не теряя даром времени, просто смотрел на нее, лежа в своем гамаке, усиливая свои сексуальные фантазии рукой. Мириам казалось, что это никогда не закончится. Она старалась не слушать, что говорят ей эти зубоскалы и охальники. Но щеки все равно горели – от стыда, унижения и боли. Садиться на грязный пол клетки она не хотела, да и не могла. Если сразу после порки она почти не чувствовала боли, то сейчас истерзанное тело начало ныть и весьма ощутимо саднить, словно с нее медленно сдирали кожу – Леруа, орудуя розгами, не пожалел сил. Но просто стоять ослабевшая девушка уже не могла, поэтому поборов отвращение и брезгливость, она кое-как устроилась на полу посреди клетки – на коленях: не стоя и не сидя. Матросы продолжали развлекаться. Мириам, благоразумно сохраняя молчание, обвела замутившимся взглядом своих мучителей и остановилась взглядом на юном мальчике. Смуглокожий, черноглазый – он чем-то напомнил ей Бродерика. В отличие от остальных, он, кажется, единственный не испытывал удовольствия от общего глумления над пленницей, напротив, смотрел на нее едва ли не с сочувствием. Смотрел, не отрываясь.
В этот момент до Мириам донеслись обрывки фраз матросов, заставившие ее замереть. «Капитан отпустил англичан с корабля? Неужели…?». Сердце вдруг замерло, а потом забилось часто-часто, воскрешая надежду. «Пресвятая Дева, хоть бы они выжили»… После этого переносить муки унижения стало как будто проще. Да и матросам вскоре надоело дразнить ее, и они разбрелись по своим гамакам. Трюм постепенно наполнился мерным храпением.
Тень скользнула рядом с клеткой. Мириам, которая так и сидела сжавшись в комок, борясь с усталостью и болью, вздрогнула, вглядываясь в полумрак. Перед ней стоял тот самый черноглазый мальчик. На вид ему было не больше семнадцати.
- Сеньорита, я принес вам хлеба и воды. – Опасливый шепот говорил о том, что сочувствие пленнице приравнивается к преступлению.
Мириам не сразу решилась взять несколько тонких ломтей хлеба, и флягу, которая едва прошла сквозь прутья решетки. Она ничего не ела уже двое суток, и этот хлеб показался ей самым вкусным на свете.
- Спасибо. – Сделав несколько глотков воды, девушка вернула мальчишке флягу, то и дело косясь на храпящих матросов.
- Я Теодор, юнга на этом корабле. Я хочу помочь. Скоро мы войдем в порт, и я помогу вам бежать, сеньорита.
Мириам внимательно смотрела на мальчика. Такой юный. Чистый. Он явно рисковал. Для него это было не просто приключение. Он, действительно, хотел помочь. Это читалось в его решительном взгляде.
- Зачем ты рискуешь ради меня?
- Я… не знаю… Вы не похожи на шлюху. – Смущенный юнга забрал фляжку и выскользнул из трюма. А Мириам, убедившись, что она теперь, действительно, одна, смогла, наконец, дать волю слезам, выплакивая все, что пережила за последние несколько дней.

Отредактировано Гизелла Байер (2012-12-10 00:46:21)

Ночью Мириам почти не спала, лишь ненадолго проваливалась в какую-то болезненную полудрему. И тогда подсознание возвращало ее то в каюту «Триумфа», то в каюту адмирала этого еще неизвестного ей судна, то в трюм на потеху морякам… Страх, стыд, наслаждение, боль, унижение - вновь и вновь переживая всю гамму ощущений, девушка вздрагивала и заставляла себя открыть глаза. Ее уставший, истощенный физически и морально организм требовал нормального сна и отдыха, а разум леди Сэлби наотрез отказывался смиряться с мыслью лечь на грязный, вонючий пол клетки.
Время от времени она возвращалась мыслями к отчаянному юнге. И все больше приходила к выводу, что мальчик замыслил неисполнимое. Если ее будут держать в этой клетке постоянно – что он сможет сделать? Убьет офицера, что запер ее, и украдет ключи? Вряд ли. Попытается добыть ключи обманом – тоже маловерятно. Потому что в обоих случаях его морской карьере придет конец. Это в лучшем случае. И Мириам подозревала, что Теодор это понимает не хуже ее. И как бы ей не хотелось оказаться на свободе, увидеть гибель юноши из-за неудавшейся попытки помочь ей бежать – хотелось еще меньше. И все же где-то на самом дне сердца тревожила, свербила упрямая мысль – а вдруг получится? А вдруг…
Сидя на полу клетки, обхватив колени руками, Мириам вновь задремала. На этот раз ей снился Поль Леруа. Память, словно искусный живописец, крупными мазками рисовала ей их первую встречу, когда он принял ее за Макгилла и устроил форменный Содом; ту ночь, когда он пришел к ней и вел себя скорее как искушенный, пылкий любовник, чем заклятый враг. Потому что только враг может подвергать таким жестоким пыткам. Или… нет…? Туманное видение Поля, дарящего ей самые бесстыдные ласки, рассыпалось – Мириам открыла глаза и встретилась взглядом с… Леруа. Невольно помянув про себя Святую Деву, Младенца Иисуса и даже Святого Духа, леди Сэлби очень постаралась казаться невозмутимой и спокойной. Получалось, как она догадывалась, плохо, но сейчас это было не столь важно.
- Доброе утро, сэр. Я спала неплохо, благодарю. – Произнесла ровным голосом, пытаясь понять – сможет она встать или не стоит даже пытаться сделать это при Леруа. Затекшие руки и ноги едва ее слушались.
Слова Поля лились сладким медом, но Мириам искала – где же в них таится горечь отравы. Она не верила в благие намерения этого человека. Она вообще ему не верила. Выполнять его распоряжения? Кто знает, что он прикажет ей делать, если она пообещает слушаться его. Какие еще непотребства для ее души и тела придумает? С другой стороны, если Теодор все-таки решится помочь ей, шансов выбраться из каюты больше. В то время как в трюме, где постоянно есть кто-то из матросов, сделать это будет гораздо труднее.
Леди Сэлби была на распутье, лихорадочно взвешивая все «за» и «против». Наконец, приняв какое-то решение, кивнула:
- По рукам.

Тихий всплеск воды. Мириам привстала в корыте и медленно провела губкой по груди и животу к бедру, повторяя плавные изгибы тела. О такой неге можно было только мечтать. Она уже отмылась и сейчас просто наслаждалась моментом. Теплая вода уносила усталость, расслабляла, заставляла забыть то, что хотелось забыть. Хотя бы ненадолго. Если бы вода так быстро не остывала, леди Сэлби просидела бы в своей импровизированной ванне еще дольше.
Получивший все, что хотел, Леруа был даже добр к ней, и Мириам боялась спугнуть эти золотые мгновения. Оказавшись в каюте Поля, она почти не поднимала глаз, только молча кивала в ответ на его слова. Ей жизненно необходимо было помыться и отдохнуть, прежде чем гуманность его закончится. Расслабиться она смогла только когда он ушел. Правда, следом за ним в дверях каюты появился Теодор, пунцовый, как помидор. Неосторожный мальчишка!
- Что ты здесь делаешь? – Нахмурившись, Мириам перестала возиться с застежками на платье. – Тебя может увидеть хозяин этой каюты. И тогда нам обоим не поздоровиться.
- Он меня и прислал сюда. – Виновато проговорил юнга, глядя в пол. – Велел воды для вас натаскать.
Вот так удача. Леди Сэлби не верила в счастливый случай. Тот, кто должен помочь ей сбежать, приставлен помогать ей. Значит, Поль доверяет мальчишке или просто не ждет от него подобных подвигов.
- Это хорошо. У нас будет время спокойно все обсудить. Только…
- Что? – Юнга смотрел на Мириам преданными глазами.
- При моем побеге…
«Не должен пострадать Леруа», - хотела сказать девушка (мало ли что выдумает Теодор, этот отчаянный мальчишка). Но так и не сказала.
- Нет, ничего. У тебя уже есть какой-то план?
- Я как раз думаю над этим, сеньорита. Я ждал – в какую каюту вас переведут из клетки. Завтра я смогу изложить вам план действий.
- Хорошо. А теперь принеси мне воды.
Заговорщики говорили очень тихо, так, чтобы их невозможно было услышать с палубы. Но последнюю фразу Мириам произнесла намеренно громко, на случай, если кто-то решит подслушать. Тэд кивнул и убежал, а вернулся уже с двумя ведрами теплой воды. Корыто было наполнено, Мириам уже трепетала от нетерпения, а юнга все нерешительно топтался на месте.
- Что?
- Мне сказали, что я… что вы… - Теперь у Теодора пылали не только щеки, но и уши. – Спинку… Вот.
- Что?! – Мириам догадывалась, чьи это были слова. – А ну, брысь!
Дважды повторять юнге было не нужно – его как ветром сдуло. А девушка, наконец, смогла нормально помыться. Когда вода совсем остыла, она осторожно выбралась из корыта, вытерла тело одной из оставленных простыней и, надев ночную сорочку, подошла к зеркалу, которое обнаружила там же, за ширмой, задвинутым в угол. На сорочке было больше кружев, чем ткани, поэтому наготу она скрывала символически. Но это все же лучше, чем ничего. Стараясь не думать о том, как она покажется в таком виде Леруа, Мириам взяла щетку и занялась волосами, терпеливо разбирая пряди - волосок к волоску, пока они не стали, как и прежде, спадать мягкой волной почти до талии. После всех этих процедур девушка почувствовала себя гораздо лучше и уверенней. Она присела на краешек кровати. Бороться со сном не было уже никакой возможности – глаза слипались от одного лишь вида белоснежных простыней и мягкой подушки. «Я просто полежу немного с закрытыми глазами», - подумала Мириам, опускаясь на кровать.

Не смотря на усталость, Мириам так и не смогла нормально уснуть. Сказывалось постоянное напряжение, да и то, что Леруа оставил ее в своей каюте, как-то не способствовало спокойному сну. Леди Сэлби поймала себя на том, что думает о человеке, который отнял у нее все – от девичьей чести, семьи до достойного, обеспеченного будущего, без злости и отвращения. За пару дней он заставил ее испытать столько нового и доселе неизведанного, сколько она не испытывала за всю свою жизнь. Разве что в романах об этом читала. Но читать и ощущать собственной кожей – вещи разные.
Мириам лежала на постели в какой-то туманной полудреме, когда голова уже тяжелая, а сна еще нет. Когда в каюте открылась дверь, девушка не спешила выдавать себя. Пусть вошедший думает, что она спит. Она была уверена, что это Поль. Однако кто-то подошел к кровати, постоял, не касаясь пленницы, затем тихие шаги стихли в районе ширмы. Мириам замерла. Это не Поль. Тогда… Кто бы это мог быть?! Девушке вдруг стало страшно. В груди сдавило предчувствие опасности. Леди Сэлби лежала неподвижно и молилась, чтобы скорее вернулся Леруа. Ощущение, что в каюте кроме нее есть кто-то еще, и этот кто-то укрылся за ширмой, ожидая непонятно чего, сводило ее с ума. Томительные минуты ожидания тянулись невозможно медленно, у Мириам похолодели руки и ноги. Наконец, дверь в каюту вновь открылась. Поль. Девушка узнала его уверенную поступь. Она уже собиралась перестать притворяться спящей и рассказать мужчине, что в его отсутствие сюда кто-то пробрался. Может, этот кто-то желает причинить ему зло. Но не успела – Леруа ловко обездвижил  ее, стянув запястья и лодыжки прочной тесьмой, в отличие от веревки она не впивалась в кожу. Кажется, у него были свои планы на этот вечер.
Его рука скользнула по обнаженному девичьему телу – Мириам вздрогнула, кусая губы, пытаясь подавить тихий стон, рвущийся из груди. Легкие, ласкающие прикосновения пробуждали чувственность, обещали более искушенные удовольствия. Мазнувший по ноющему от исступленного желания телу мягкий ворс кисточки Мириам ощутила как удар тока – внутри одно из другим взрывались тысячи маленьких солнц. Волосы в беспорядке разметались по подушке, девушка бессознательно потянулась к Леруа, в последний момент понимая, что прочные путы не дадут ей это сделать. Разум вот-вот покинет ее, уступая сметающей все на своем пути первобытной жажде.
Внезапно Мириам вспомнила. К счастью, на этот раз Леруа не заткнул ей рот.
- Поль… - Она первый раз назвала его по имени. – Поль, прошу вас, остановитесь. – Мириам надеялась, что ее умоляющий взгляд будет расценен мужчиной правильно. – Тут кто-то есть… кроме нас… Я слышала… - Девушка сказала это тихо-тихо, одними губами и взглядом указала на ширму.

«Да что он такое говорит?! Вот, негодяй!», - леди Сэлби была возмущена до глубины души насмешливыми словами Леруа. Она ему тут, можно сказать, жизнь спасла, предупредив о человеке за ширмой, а он… он… Слов не осталось. Одни эмоции, которые выразились в активных, но, увы, тщетных попытках Мириам если не освободиться, то хотя бы сбросить кисточку, это орудие разврата, со своей груди.
Даже ей, юной и неопытной в жизни барышне было понятно, что тот, кто сейчас затаился за ширмой, явно не ожидая, что его обнаружат, да еще так скоро, пришел отнюдь не из-за нее. Если бы ему нужна была Мириам, он мог бы воспользоваться ее беспомощностью, пока она спала, а Леруа еще не вернулся в каюту. Но, к счастью для леди Сэлби, «воздыхатель» (мучитель, соблазнитель и развратитель в одном лице) у нее, действительно, был только один. И тот, кто стоял сейчас за ширмой, по-видимому, посчитал, что убрать самоуверенного Леруа проще всего, когда он будет увлечен своей гостьей. А потом можно все свалить на нее, дескать, Поль попытался взять силой, она сопротивлялась, и, увлекшись, не рассчитала сил… И кто ей потом поверит, что убила не она? Вздернут на рее без суда и следствия, вот и весь разговор. Вот каких ужасов, точно «умная Эльза» из старой сказки, успела нафанатазировать себе Мириам, когда Поль вел переговоры пока что с совершенно безмолвной ширмой. В какой-то момент, увлекшись происходящим, леди Сэлби даже забыла о собственном бедственном положении и о не совсем пристойном виде, в коем стараниями Леруа до сих пор пребывала.
Наконец, тому, кто скрывался за ширмой, видимо, надоело держать многозначительную паузу, или просто сдали нервы -  ведь рухнувший план (если он вообще у него был), неизбежно вел его к позору и полному краху. За ширмой наметилось какое-то шевеление, Мириам, вывернувшая шею, чтобы увидеть непрошеного гостя, успела заметить мелькнувший профиль – смуглая кожа, выступающие скулы, крючковатый нос. Лицо должно быть весьма приметное, но девушке оно показалось совершенно незнакомым.