Грегори сам чуть было не закричал, наверно, просто с перепугу даже голосовые связки отказали, да только руль чуть не вырвал, так крепко его сжал. Машину вновь занесло, и опять будто чудом они не вписались в дерево у дороги. То, что он увидел - такое только в фильмах ужасов показывают, когда людям являются в кошмарах их умершие родственники и пялятся на них в зеркала заднего вида. Стид увидел мертвую Бетти, совсем мертвую, на смотрела на него, и ее взгляд проникал в самые отдаленные, потаенные уголки сознания, переворачивая все, пролапатив, пропахав насквозь. Сердце рвануло в пятки, особенно когда он увидел швы на шее, ведь голову, голову его Элизабет отрезали, ее нашли отдельно от тела. Еще минута, секунда, она потянет к нему свои холодные руки, прошептав что-то типа "Дорогой, я вернулась!".
А потом, когда он начал приходить в себя, оказалось, что машину он ведет по прежнему ровно, никакого волка за рулем, только он, и бедная девушка, которую он сбил. Грегори попытался восстановить ставшее тяжелым, чуть было до этого не остановившееся, дыхание.
- Извините, - начал оборотень, и оказалось, что даже голос не дрожал. Конечно, всякое могло показаться, это все под гнетом последних событий, ведь в разговоре с Гиз он упоминал Бетти, вспоминал о ней каждый день, никак не отпуская прошлое, а вот теперь уже кошмары пошли. Точно, надо к доброму дяде-специалисту, который выпишет ему таблетки, и все будет совсем-совсем хорошо. Главное, не доводить дело до крайностей, а то посадят его за решетку - в каком-нибудь немецком зоопарке. - Вы выбежали на дорогу, я сбил вас, я виноват перед вами, и пытаюсь добраться до клиники, чтобы вам оказали помощь. - Лицо женщины ему было крайне знакомо. - Если вы сочтете нужным, вы можете написать заявление в полицию, я готов понести наказание, это моя вина, я отвлекся... - А еще от нее странно пахло, слишком странно. Первое, что пришло в голову Стиду - паутина. Такая старая, которая в кантрисайд в сараях собирается по углам, туда попадают ночные бабочки и мушки, а потом приползает толстый паук с крестом на пузе и высасывает их до пустой оболочки. Плюс ветошь, старая такая, и пыль. Толстый-толстый слой пыли, как в старых библиотеках, куда ходят один-два посетителя под девяносто лет, перечитывая одни и те же книги, потому что забывают, что читали их.  - Если вы ищете ваши очки, - он увидел, как девушка коснулась переносицы, - то они у вас в кармане плаща.

Девушка была чем-то напугана, и явно это даже не было связано с тем, что он ее сбил, она уверяла, что ничего страшного с ней не произошло, и вела себя крайне странно. Точно, надо было в больницу, это все были последствия шока, серьезного шока. И все было бы хорошо, если бы чертов автомобиль (не надо было рисковать с ним второй раз, вот как отсюда вызывать эвакуатор) не загнулся совсем. Из-под капота повалил дым, он откуда-то взялся и в салоне.
- Твою мать, - выругался Стид, попытавшись открыть дверь, но она заела, равно как и стекло, которое не опускалось. Вполне можно было задохнуться, и Грег уже собирался разбить нехилым кулаком окно - Гиз поймет, как вдруг опять отражение сзади. Что еще? Видимо, в больницу надо было им обоим - и его пассажирке, и ему. Опять Элизабет, на этот раз явно пролежавшая в могиле куда дольше, из ее пустых глазниц выпадают белые червяки, засыпая полуизгнившее платье, а она тянется к нему, желая поцеловать оголенным, без кожи, приоткрытым ртом с черными деснами, ее не узнать, но это - она. И ему не уйти от этого мертвецки крепкого поцелуя, страх, ужас сковал его. Но вот после поцелуя он узнал, что такое настоящий ужас. На мгновение его выверуло так, что сердце чуть не остановилось. Липкий страх прошелся по всему телу, окутывая с ног до головы, не давая вырваться, сковывая, поднимая изнутри каждый ночной кошмарный сон, каждый миллиметр ужаса, начиная с его раннего детства, и кончая вчерашним днем. Грег беззвучно кричал, а перед его глазами что только не мелькало. "Не спускай ногу с кровати, представь, что будет, если из-под кровати тебя схватит чья-то рука...", "... вдоль тела бензопилой", "не ходи туда, там кто-то есть". Даже каждый просмотренный фильм ужасов, казавшийся на экране полнейшей ерундой, теперь раздувался до размеров вселенной, разъедая кожу. И тут - на помощь пришел зверь. Теперь на сиденье сидел злой и недоумевающий волк, которого человеческие кошмары не трогали. А как зверь он вряд ли чего-то боялся, зато был зол. Он остро чувствовал попытку вторжения в его/их с человеком разум чужого существа, но именно потому, что душа существа была уже раздвоенной, вряд ли бы в лохмато-сером иногда, но по большей части человеческом теле появился кто-нибудь бы еще. Волк сурово охранял территорию, считая, что это его стоит бояться. Несколько минут он втягивал носом воздух, а потом вновь уступил человеку. Стид приходил в себя медленно, не вполне соображая, что произошло, его тошнило, голова болела, но кошмары отступили. Ситуация теперь была совсем глупой. Неужели девушка на заднем сиденье все видела? Как его накрыло, как он стал волком, и вот теперь сидит на переднем сиденье заглохшей тачки абсолютно голым. Стид закусил губу, поворачиваясь. Радовало только то, что дым из салона исчез. Единственное, что он не заметил, так это то, что в его волосах появилась серебряная прядь.
- Извините... - Начал он растерянно. - Я попытаюсь вам объяснить...

Отредактировано Грегори Стид (2012-06-26 19:30:10)

Стид, не поворачиваясь, глянул сначала на свое отражение, потом на девушку. Щеки ее были ярко пунцового цвета. Еще бы, оказаться в одной машине с совершенно голым мужчиной, на абсолютно пустой дороге, при этом машина отдала концы, причем концы в воду, это все проклятая погода. И не вызвать никого, мобильный уже давно порывался передать привет своим создателям (хотя до этого Стид твердо верил, что "Nokia" абсолютно непотопляемы, ронял в ванну и об пол, а тут какой-то дождик моросит!), что и сделал, отключившись в очередной раз. Грег почесал щетинистую щеку. Вот это, наверно, для девушки настоящий фильм ужасов. Интересно, если сейчас он полезет в рюкзак, она решит, что следующим шагом будет то, что он достанет нож, начнет угрожать ей, а затем сделает все, что подсказывают его инстинкты?
- Извиняюсь, - вновь повторил он это слово, как заклинание, - я сейчас чего-нибудь одену, и все вам объясню. То есть постараюсь. - Он рыбкой нырнул под сиденье, наивно полагая, что девушке ничего не видно, потом, пока рылся в рюкзаке, понял, что во всяком случае, филейные части могут быть нужны. - Хм... - Грег заметил, что девушка таки отвернулась, и вытянувшись по сиденью, попытался ногами попасть в джинсы, приятно сухие, у него это получилось довольно ловко. - Можете повернуться. - Майка, вновь черная, тоже сухая. Следом он извлек из рюкзака фляжку с виски. - Если вы хотите, можете выпить, согреетесь и расслабитесь. - Предложил он. Вид у парня был очень виноваты. - Вы спрашиваете, видел ли я волка. Давайте я вас расскажу, а потом мы решим, к какому доктору мы едем, хорошо? - Он понял, что уже открыл флягу, делая глоток. - Волка я вижу каждый день. В зеркале. Понимаете... это сложно объяснить. Просто я и он - это я. - С каждым словом собственные объяснения казались ему все глупее. - Может, видели фильмы про оборотней. Это примерно так же. Ну почти... Я не превращаюсь ночью в полнолуние, меня никто не кусал, я не кушаю людей и не выгляжу как хрен знает что. Наверно, почти что, - только сейчас он заметил белую прядь у себя в волосах, оттянул ее, принявшись рассматривать и в процессе разговора уже совершенно забыв про то, отчего она у него появилась, про приступ ужаса, накрывший его. - О чем я... Так вот, я просто волк, обычный такой. Знаю, звучит безумно... безумно глупо, но - волк, который иногда становится человеком. То есть наоборот, человек, который становится... - Получалось все равно туго, действительно, было похоже на бред сумасшедшего. - В общем, как-то так. - Закончил свою речь Грегори, открывая бардачок - ну что там можно было найти, в машине то Гизеллы? Потом он начал поиски в своем рюкзаке. Отвертка, что-то еще из инструментов. Если помощь вызвать нельзя, то стоит попробовать починить поломку самому. Посидел в сухом и хватит.
- Я пока оставлю вас, посидите внутри, а я попробую починить этот... - Он хотел было отругать машину, но разве техника тут была виновата? Для того, чтобы передвигаться по улицам Мюнхена, скоро будет нужна добротная подводная лодка. - Эту машину. - Не дожидаясь ответа, он вылетел под струи дождя. На капоте мокрая, как мышь, сидела... не мышь, но большая, почти не меньше кошки размером крыса. - Зверь, тебе не мокро, нет? - Глаза у зверя были злыми, крыса оскалила зубы, но Стида это не смутило. Он тихо рыкнул на нее, схватил за хвост, быстро стряхивая, и та метнулась в сторону деревьев. Грег принюхался. Она там была не одна, а когда всмотрелся в темноту, даже дождь не помешал ему увидеть где-то десяток пар крысиных глазок. Волк вновь хотел на волю, потому что Грег слегка заволновался. - Завтра, завтра за таблетками, - Пробормотал он вновь себе под нос, открывая капот. Опять повалил дым, но его было меньше. Интересно, стоит ли под таким количеством воды, что льется сверху, вообще пробовать что-то чинить, или подождать и остановить любую проезжающую машину. Но сейчас дорога была абсолютно пуста.

Отредактировано Грегори Стид (2012-06-28 09:15:09)

Грегори только и успел подумать, что жаль, конечно, вещи. Через несколько минут, среди остатков мокрой одежды стоял волк, вновь тот самый, что так напугал Джину. Здоровая зверюга, матерый, выше обычных в холке, с яростно горящим взглядом и серебристой прядью на темно-сером, почти черном лбу. Он оскалился на крыс, но не они были проблемой, ударом лапы он без труда мог справиться с десятком маленьких назойливых тварей, которые были ему на один зуб, но проблема была не в них, опасность исходила от существа, которое стояло напротив клыкастого хищника. Оборотень даже не успел осознать то, что сказала ему девушка, как зверь внутри человека пробудился, чтобы не дать свое тело и разум, такой странный, такой сложный, в обиду. А еще он понимал, что незнакомка, от которой воняло страхом, тут вовсе не при чем, он не собирался, не хотел причинить ей вред, но что было поделать, если существ в этом теле было двое, и одно очень пугало другое. Пугало - это чувство было незнакомо ему. Он мог бежать темной ночью, поднимая голову и рыча над летящими над ним воронам и летучими мышами, он мог лежать в ночной траве, выжидая случайного ночного зверька, становящегося в последствие его добычей, он даже слышал выстрелы, совсем рядом, уносясь со всех лап, но не из страха, из чувства сохранения, вот только большую часть этого опыта он переживал во снах, потому как редко давал волю себе такому, дикому, необузданному и вновь злому.
Первые грызуны, напуганные, подчиненные кем-то/чем-то странным, бросились на волка. Тот лениво ударил лапой, зарычав, пытаясь предупредить озлобленных тварей, что он не враг им, он не пытался убивать - пока что, просто оборонялся. А существо наблюдало, наблюдало чужими глазами, и это волновало, беспокоило серую голову, его будто пытались препарировать на живую, вот только не рассчитали силы дикого животного, не взяли во внимание, что разум людей очень отличается от их, пытались дергать за какие-то нити, струны, и кажется, он вновь увидел лицо девушки, которая слишком поспешно стала мертвой волчицей, от которой пахло мокрой землей, кровью, гниение. Не страшно, он не мог понять, почему она встает, ее голова болтается на лоскутках некогда поросшей шикарной серой шерстью шкуры, идет, шатаясь, а из пасти капает кровь с гноем, ужасный запах, который отталкивал, но несмотря на это он не боялся, он хотел зализать ее раны, узнать, что случилось, повести ее в места, полные вкусной дичью, свежей водой, под большой, светлой. как ее глаза раньше, луной. Волк взвыл, в вое была тоска и злость, злость на то существо, которое почему-то пыталось вернуть его подругу, которая уже давно была в той стае, которая не чувствует боли, которая счастливо, радостно, бежит вместе с его старшим товарищем-волком, они ждут его, но ему - не время. Грег не замечал, как под его лапами кроваво-костлявым месивом хрустят позвонки и черепа крыс. А вот существо, кажется, растерялось. Один прыжок вперед, что сократил их расстояние, и волк вздыбился, рыча громче, оскаливаясь. Он мог запросто перегрызть сейчас горло этому телу, но - вновь его останавливал другой запах. Разве можно было бросить человеческую самку сейчас, сбежав в лес, это как раз было бы трусливо, но зверь не сдавался, встряхивая головой, сбрасывая с себя назойливых грызунов - что ему были даже их укусы, сбрасывая с себя чужое липкое прикосновение, от которого во рту становилось странно, в ушах начинало звенеть, а человек внутри него не мог найти себе выход. Зверь решил, что не время отпускать себя, и еще в один прыжок повалил тело Джины в неглубокую лужу, нависая над ней. А что будет, если все же перегрызть горло? Что будет делать то существо? Найдет себе крыску повкуснее? А если крысу сожрать? Мысли, почти сознательные, мелькали в голове волка. пока он смотрел в глаза демона своими, янтарными.

Волк растерялся, потому что никогда раньше он не самостоятельно, а по чьему-то принуждению не поднимался в воздух. Это было странно, хотелось нормально стоять четырьмя лапам на земле, он рванулся, но его крепко держали, внизу умирали маленькие серые звери, вырываясь из хватки чужого. Тут раздался взрыв, что-то грохнуло совсем рядом с ними.
И мир перевернулся. Мертвы, все мертвы, люди с оружием, воняющим порохом, идут за теми, кто остался, а те, те еще умеют бояться, дрожат в своих норах, цепляясь за хвосты серых, черных, бурых матерей с распоротыми брюхами, клычками. Да как так можно, как можно было покуситься на детенышей. Это была очередная волна злости, безумной злости, да такой, что именно в том видении волк, почувствовав присутствие чего-то темного, тяжелого, вязкого и противного, ставшего причиной смерти всех, до кого тот только дотягивался, принялся бросаться направо и налево, в слепой попытке дотянуться хотя бы как-то, хотя бы как-то остановить. А потом... он рухнул на землю, рядом с девушкой, на крысиные мертвые тушки. Воняло кровью с дождевой водой, воняло гарью , воняло человеческим страхом и болью. Все тело зверя разламывало от такой встряски, но он нашел в себе силы, чтобы подняться и пройти несколько метров до лежащего на дороге мужского тела. Человек был еще жив, возможно, даже отчасти цел, но находился в шоке. Оборотень схватил его зубами и поволок подальше от взорвавшейся машины. Он не сильно понимал, что бормочет человек, только дотащил его туда, где лежала без сознания женщина, а сам бросился к "рему", думая по животной наивности, что может помочь тому, кто там остался, но огонь был слишком сильным, а запах паленого мяса уже даже оттуда был слишком ярким. Волк сел на дорогу, вскинув морду вверх, отражая своими оранжевыми глазами огонь и завыл, печально-протяжно, откуда-то ему отозвался вой, уже собачий, которые услышали песню своего дикого собрата, поддерживая его своими голосами.
Волк закончил выть и нетвердым шагом пошел к целой машине, у которой лежало два тела. Он присел у колеса, пытаясь отдышаться, вновь несколько мгновений - и на земле, обнимая себя за плечи, сидит обнаженный мужчина. Его тошнило, тело было как ватное, он промерз под проливным дождем, но - у него на руках были двое живых людей, которых надо было доставить в больницу. А одежды у него не было. Зато в голову пришла безумная мысль. Он принялся обшаривать отключившегося мужчину, нашел у него мобильник, и тот, о чудо, еще подавал признаки жизни. Первый шаг к цивилизации. Но звонок - дело второстепенное. Он открыл задние двери машины, сначала поднимая Джину, сажая ее на заднее сиденье, потом - мужчину, сажая на переднее, сам присел рядом, набирая номер, оставленный врачом. Девушка обещала позвать "пламенного", как тот представился Грегори, но тот почти заревел в трубку.
- Тут авария... я не могу сказать где, я оставлю включенным сотовый... два человека, обе без сознания. Извините... - Он и впрямь положил телефон рядом с мужчиной, а сам - решился на побег. Не стоило ему сейчас светиться в таком виде. А волком он доберется до Гизеллы. И проспит добрых дня два. Волк еще раз взглянул на людей, которых оставлял, выбирая наименьший вред, как ему казалось, для них, выпрыгнул из машины и рванул в сторону деревьев, где раньше прятались крысы.